17 августа. Воскресенье.

Знакомство с Осло

Утром, при свете солнца в оба окошка нашего номера, хостел уже не показался нам таким убогим как вчера. И комната наша оказалась чистой, и коридор нетусклым, и вчерашние сомнительные личности – очень милыми и приятными людьми, а завтрак (шведский стол) – вообще великолепным. Мы сильно повеселели и почувствовали себя такими раскрепощёнными, что, почти не таясь, прихватили из столовой в дорогу достаточно продуктов (хлеб, сыр, ветчина), чтобы не заботиться об обеде в городе.

Ориентировочный план на сегодня: прогулка по главной улице «Карл-Юханс гатэ» и осмотр Национальной галереи; потом осуществить мою заветную детскую мечту – посетить лыжный стадион Холменколен, а дальше –  как получится. На завтра обязательной задачей было посещение парка скульптур Вигеланна и городской ратуши.

Но для начала требовалось получить-таки карты Осло-пасс, оплаченные мной ещё в Троицке.

А для этого нужно снова добраться до вокзала.

Вчера я узнал что ж/д станция находится в пяти минутах ходьбы от нашего Холтекилена. Показали мне и направление к ней.

Сегодня мы видели в окно, как в этом направлении двигаются, с чемоданами и без, туристы из отеля.

Поэтому мы, никого больше не спрашивая, загрузили мою жилетку и Люсенькину поясную сумку всем необходимым, чтобы автономно продержаться день, и отправились в том же направлении.

Дорога очень скоро вывела нас к автобусной остановке на автомагистрали. Уразумев из расписания, что следующий автобус до автовокзала придёт через 15 минут, я не удержался, чтоб не сбегать на станцию Стабак. Дорога к ней была отнюдь не прямая, и хоть карта у нас была 200-метровая, пришлось просить помощи у прохожих. Будка станции выглядела как навеки заброшенный сарай, и была по периметру огорожена проволочным забором. Как выйти к путям мы так и не поняли, и ещё раз возблагодарили судьбу за то, что вчера не стали дожидаться поезда.

Мы успели вернуться к автобусу до его прихода и за 20 минут и те же 76 крон доехали до автовокзала по набережной Осло-фьорда и два раза пересеча (пересекнув?) Карл-Юханс гатэ, в перспективе которой на горе увидели королевский дворец. (Норвегия ведь тоже монархия).

Автовокзал с железнодорожным составляют единый футурокосмический комплекс, включающий ещё и несколько огромных торговых центров.

За Осло-пассами предписывалось зайти в здание железнодорожного и там искать офис с большой маленькой латинской буквой И (тот самый, который мы вчера не смогли найти).

Сегодня при дневном освещении наши успехи были ничуть не лучше: прочесав здание два раза подряд, мы неизменно упирались в выход из него. Тогда я решил плюнуть на вокзал и найти другой офис на площади Нансена (вход со стороны улицы Амундсена – так написано в бумажке).

И вот когда мы прошли сквозь выходные двери, я вдруг увидел эту большую маленькую i. Она венчала собой длинную квадратного сечения стеклянную каланчу, стоящую прямо напротив выхода. Вот почему все указатели подводили нас сюда! Ну, где ж нам было догадаться – изнутри вокзала верхушки этой его колокольни не видать.

Слава богу, разобрались.

Зашли внутрь красивого стеклянного сооружения, увидели стойки, за которыми сидят информаторы; потом заметили автомат по выдаче номеров очереди; взяли два (памятуя о горьком опыте в шведском посольстве) и очень скоро вышли на улицу с двумя карточками Осло-пасс, превосходными буклетиками к ним (один я на радостях тут же где-то посеял) и хорошей схемой самого Осло.

Сориентировавшись по схеме, я вывел нас к пешеходной Карл-Юханс гатэ. И мы отправились на прогулку по направлению вверх, к дворцу.

Довольно узкая, очень прямая улица с сувенирными магазинами, бутиками и прочими буржуазными излишествами.

Пройдя около шести сотен ярдов, мы увидели легендарное «Гранд-кафе», в котором во времена Мунка и Ибсена встречалась норвежская элита, о чём напоминает фреска внутри зала во всю его стену. Нас пустили взглянуть на неё, но мы от волнения ничего не запомнили. Не беда – дома пересмотрим «Гений места» и всё восстановим в памяти.

Выбежав на улицу (редкие облачка, солнечно, тепло), мы прошли ещё один квартал и повернули направо, к национальной картинной галерее.

Планируя Осло, я хотел посетить и галерею, и музей Мунка, но пришлось выбирать что-то одно, потому что завтра в понедельник оба они закрыты. Я выбрал галерею из-

за Модильяни. Ведь в музее Мунка нет Модильяни, а в нац галерее Мунк есть.

Вход в галерею, к сожалению для нас, свободный (наша Осло-пасс давала нам право бесплатного входа во все музеи), а фотографировать там, напротив – строго запрещено.

Но эти мелкие норвежские пакости не помешали нам в полной мере насладиться и портретом Зборовской работы обожаемого Модильяни, и великолепными (целый зал, где можно было сесть и перевести дух, чем мы воспользовались) картинами Мунка, в том числе и прославленным «Криком».

И вдобавок (какое везение) мы купили в музейной лавке прекрасную репродукцию Модильяни размером даже больше натурального. Класс, теперь только бы не потерять!

Ау, Пескарра, как там моя Прозерпина поживает (читай итальянский дневник 2007)?

Выйдя из национальной изобразительной, мы вернулись на Карл-Юханс гатэ, осмотрели снаружи два стоящих по обеим сторонам улицы, напротив друг друга, примечательных здания: Национальный Драматический театр и Университет, и поднялись к Королевскому дворцу.

Поглазев на бравых гвардейцев с карабинами и в треуголках с плюмажем (я не преминул встать рядом с одним из них и сфотографироваться, держа на плече тубус с модильянкой), мы завернули в дворцовый парк и там пообедали прихваченным из столовой.

Немного посидев с закрытыми глазами на удобной королевской скамейке, мы встали и решили посетить музей-квартиру великого норвежского драматурга Ибсена, который жил прямо напротив дворца.

Ой, в мозгах снова зачесался бедный Гоголь: так и тянет на лирическое отступление. На этот раз о том, как я люблю эти дома-музеи и музей-квартиры. А я их действительно обожаю. Было время, когда мы с Люсей обошли почти все такие дома и квартиры в Москве: Горького, Чехова, Гольденвейзера, Немировича, Станиславского, Скрябина, Толстых Л. и А., Голубкиной, Конёнкова, Ермоловой, Островского…

А вот в загранке мы ни разу такой не посещали. В 2006 в Лондоне мне очень понравился музей сэра Джона Соуна, но это скорее частная галерея искусств с жилыми комнатами совершенно не известного мне человека. Поэтому не трепетало сердце, глядя на его книги или очки – они же не принадлежали Шекспиру, Хогарту или Дэвиду Бекхэму.

А тут неподалёку – самого Генрика Ибсена, которым я когда-то увлекался. Даже четырёхтомник его на что-то там выменял.

Помнишь то славное время, когда хорошую книгу нельзя было купить в магазине, а только достать или выменять?

Короче, мы пересекли улицу, огибающую королевский сквер, и вошли в музей. Предъявили свои Осло-пассы, и нам выдали две прямоугольные самоклейки из бумаги с надписью «Ibsen museet». Их требовалось наклеить на грудь – такие там у них билеты.

За конторкой были две девушки. Одна стала нам быстро говорить по-английски что-то про экскурсию. Но я как всегда мало чего понял и, вероятно, стоял с таким тупым видом, что другая, перебив первую, стала медленно, как на уроке английского для начинающих, всё повторять. При этом интонация, и на лице её было написано: для идиотов повторяю по слогам (ручаюсь, моя паранойя на этот раз ни при чём).  Это было не очень приятно, зато теперь я всё понял: экспозицию на первом этаже можно осмотреть самостоятельно, а пройти в комнаты, где жил Ибсен – только с экскурсией, которая начнётся в 13.00.

Мы зашли в залы первого этажа. Там наше внимание привлекла афиша МХАТа, где норвежский драмтеатр в 1967 году представлял на гастролях пьесу Ибсена «Нора».

Потом мы открыли какую-то дверь и оказались на лестничной клетке многоквартирного дома (конец XIX в., стиль модерн) с лифтом. Зашли в лифт и покатались вверх-вниз.

Не смейся, для меня это важно. Внутри кабинка лифта вся заклеена афишами пьес Ибсена, что, наверное, жутко надоело другим обитателям дома. Я бы тоже предпочёл, чтобы этих афиш не было.

Экскурсию вела та девушка, которая ещё не успела меня обхамить. Говорила она не так быстро как в первый раз, и я кое-что понял, например то, что Ибсен болел какой-то сердечной болезнью, в связи с чем часто лежал в ванной (её нам тоже показали), любил посидеть в Гранд-кафе с друзьями и терпеть не мог детей и шведского идола тех времён, Августа Стриндберга.

В общем, нам очень понравилась довольно-таки шикарная и одновременно скромная без излишеств квартира Ибсена.

Когда настало время прощаться, мне в голову пришёл умный вопрос, который я после недолгого колебания задал: а на каком собственно языке писал норвежский классик?

Но хватит уже Ибсена – едем скорее в Холменколен. Мы спустились в метро (неглубокого заложения) на станцию «Национал театрет» и стали ждать поезда до «Фрогнерсетерен».

Когда нам выдавали карточки Осло-пасс, то велели при первом их использовании пробить время в компостере. Но в музее Ибсена никакого компостера не было. Нам, правда, написали от руки дату, но это выглядело как-то несерьёзно, и мы намеревались отметиться в метро.

Оказалось, что в ословском метро билеты вообще никто не спрашивает! Во всяком случае, за два дня, проведённых в Осло, никто у нас в метро билеты не проверил – ни на входе, ни на выходе, ни в поезде.

С большим трудом мы отыскали красную стойку, куда смогли засунуть наши билеты. Теперь со спокойной совестью можно отправляться в путь.

Метро (Туннельбане) в городе Осло состоит из трёх основных веток – красной, синей и зелёной. На станции «Национал театрет» все три линии сходятся. Каждая из них к окраинам города разветвляется на множество подлиний. Нам нужна была красная, которая состояла из шести ответвлений. Соответственно составы, подходящие к платформе имеют не только разные номера, но и разный дизайн.

Пришлось пропустить даже больше шести поездов, пока не пришёл наш, с литерой «1». Всё-таки минут за 15 дождались. Едем 14 остановок до станции «Холменколен». Уже после второй поезд выбирается из-под земли и дальше едет по поверхности, карабкаясь в гору. На платформах рядом с названием станции обязательно указано расстояние в метрах от уровня моря.

Интересно, зачем? Наверно, чтобы точно знать, сколько времени кипятить на этой станции молоко. А может, для астматиков… Город-то весь на горах.

Мы выходим на высоте 277 м. Пейзаж, оставленный позади – большей частью не городской, а самый что ни есть деревенский: одноэтажные домики, утопающие в садах и лишь изредка видны 3-4-х этажные кварталы.

Что за детская мечта о Холменколлене? Ох, чувствую, щас опять чисто отступлю лирически.

Приглашаю тебя в начало далёкого 1966 года.

Мне нет ещё 14-и лет.[1] Серёжка Сливков и другие пацаны целуются (если не хуже) в тёмных коридорах Троицкой средней школы №2 (ныне - №4) с 16-летней любвеобильной Татьяной Бояриновой. Некоторые продолжают хранить девственность и верность неприступной божественной Марианне Исаковой, а я смертельно влюбляюсь в… ни за что не угадаешь – большой спорт!

Нет, я не начал им заниматься сам, а занемог, как болельщик. Как фанат. Какого именно вида спорта? – Всех сразу!

Началось с коньков, а потом пошло-поехало: лыжи, гимнастика, баскетбол, гандбол, футбол, велосипед, плавание, теннис, лёгкая атлетика и т.д. Я обожал всё.

В каждом из видов была одна любимая команда – сборная СССР, за которую я болел до обморока, до бессонных ночей, до горячки.

Серьёзно, во время полуфинала Кубка мира-66 по футболу СССР – ФРГ у меня реально поднялась температура, и мне стало так плохо, что пришлось выключить телевизор…

И вот спустя каких-то 42 года я здесь, на этом легендарном стадионе. Стою у того самого трамплина, и вдруг с изумлением замечаю, что его силуэт точь-в-точь повторяет тот, казавшийся мне стилизованным, даже комиксовым, силуэт на эмблеме ЧМ по лыжам-1966.

Музей истории лыжного спорта уже закрыт; вместо снега, на трамплине – трава, а площадка для приземления залита водой и служит в настоящий момент бассейном, но я всё равно счастлив.

Таким размякшим и хлюпающим меня увели от сорокалетней мечты моего детства.

Едем назад в центр. От осуществления детских грёз чувствую себя помолодевшим и бодрым.

А не зайти ли нам сегодня и в парк Вигеланна – благо он как раз по дороге, и до темноты ещё далеко?

И правда – пойдем, погуляем, только поедим сначала.

Едем снова на метро до станции «Majorstuen». По дороге обращаем внимание на то, что в вагоне есть люди с велосипедами. Я всё сравниваю со Швецией. Там велосипедистов в метро не пускают.

Вышли из Туннельбане, перекусили в каком-то кафетерии горячими сэндвичами с чаем и пошли в самый большой и знаменитый парк Осло.

Что же это такое – парк скульптур Густава Вигеланна, или, по-другому «Фрогнерпарк»?

Это нечто!

Такой возвышенно-чувственный восторг я испытал только в Квартале Красных фонарей в Амстердаме, когда мы долго ходили вдоль витрин с живыми девушками в бикини.

Только там не было окрыляющего ощущения свободы, как в Фрогнерпарке (зато было непередаваемое ощущение близкой любви).

Мы ходили по нему довольно долго и осмотрели и сфотографировали всё. Самое сильное впечатление – от скульптур комплекса «монолит»: они выполнены из светлого гранита и с соответствующей этому материалу лаконичностью. Другие же экспонаты – комплексы «фонтан» и «мост», а также знаменитые скульптуры «колесо жизни» и «треугольник», – выполнены из тёмного металла и не так выразительны. А вот кованные металлические решётки и украшения ворот на главном входе и входах к «монолиту» очень даже внушають.

Всего парк насчитывает 212 скульптур, изображающих обнажённое человечество во всех видах.

Народу в воскресный вечер там было немало, но не толпы.

В целом же впечатление – потрясающее. Мы вышли наполненные до краёв жизнью и искусством. Густав Вигеланн (1869-1943) может спать спокойно – мы, по крайней мере, ему благодарны. И не могу подтвердить мнение Петра Вайля, что всё там пропитано эротикой и везде следует расставить таблички «детям до 16-ти смотреть запрещается». Отнюдь.

Возвратились на станцию метро (даже не заметили, где кончается улица и начинается платформа – прям коммунизм какой-то!) и – на автобусный вокзал.

Здесь произошла маленькая семейная сцена. Жена отлучилась на две минуты, а когда вернулась, застукала меня с другой женщиной.

Мы с ней разговаривали. По-русски. Женщина (моложе нас, собою недурная) опиралась на свою тележку с горой (выше её роста) чемоданов и коробок, а я стоял с мечтательным выражением.

Люся немедленно схватила меня под локоть и быстро потащила прочь. Напрасно я извивался и голосил: «Это совсем не то, что ты подумала! Бедная женщина просто соскучилась по русской речи! Я как раз, размышлял над ответом на её вопрос, как от автовокзала Стокгольма добраться до морского порта!» - несчастная соотечественница так и не услышала ответа на родном языке…

Купили в минимаркете виноград и яблоки (пришлось предъявить паспорт).

Быстро нашли наш 151-й автобус (вот тут водитель долго и придирчиво рассматривал наши карточки, прежде чем пропустить в салон) и очень скоро были уже в своём «Холтекилене».

Перед сном я уговорил Люсю прогуляться до берега залива.

По карте берег – через дорогу, но мы довольно долго искали подход к нему, а когда вышли, то, по-моему, всё-таки вторглись на чью-то частную территорию. Хотя никто к нам не вышел и не потребовал убраться.

Мы сидели на покрышках у залива и смотрели на огоньки, отражающиеся в Осло-фьорде. Я не рискнул разуться, дабы омыть в нём ноги, но ладони в воду тихо опустил.[2]

Это было очень, очень умиротворительное завершение насыщеннейшего дня – дня, которому я присваиваю титул «лучшего из проведённых в Норвежском королевстве».

Расходы 17 августа (автобус до вокзала, постер Модильяни, сувениры для Греточки, еда в кафе, фрукты) = 430 крон (ок 55€).

Завтра до 10 часов нужно уже покинуть наш хостел.