СУББОТА 12 августа.

День восьмой и последний. Перелёт в Москву.

Несколько дополнений и общих замечаний.

Если в первый день, нас высадили из автобуса одними из последних, то логично было ожидать, что сегодня посадят одними из первых. Так и произошло. Довольно долго колесили по нашему родному Бэйсуотеру, пока не собрали всех. А когда выехали на автостраду к Хитроу, обнаружили недостачу трёх человек. Пришлось вернуться.

Когда, наконец, все были в сборе, Светлана рассказала нам, чтó случилось во время нашего пребывания в столице Англии и почему в аэропорту нас ждут повышенные требования безопасности.

Оказывается, спецслужбы раскрыли, предотвратили и провалили грандиозный теракт. Какие-то злоумышленники собирались протащить в несколько самолётов, летящих через Атлантику, бутылочки с жидкой взрывчаткой.

Об этом-то и говорили почти всю неделю на всех телеканалах. Главная проблема, которую обсуждали, – что же делать с наступающей неотвратимой исламской угрозой. Со слов Светланы, террористы – это в основном дети добропорядочных британских подданных.

Родители, значит, давным-давно иммигрировали сюда со всех концов света, честно трудятся и всем довольны, а дети подхватили новые фундаменталистские идеи: дескать, законы здесь неправедные, женщины непотребные, пресса разнузданная, Аллаху не молятся и т.д.

Самое ужасное, что на их сторону переходят многие «белые» англичане. Похоже, европейская цивилизация обречена, потому что трудно противостоять идее, овладевающей массами.

Идея, конечно, дурная и, в конце концов, сама себя уничтожит. Но до этого, боюсь, она уничтожит и всю Европу, а заодно – северную Америку. Вот почему вчера во время прогулки по Темплу я предрекал крах британскому тысячелетнему праву.

Приехали в аэропорт.

При сдаче багажа первая проблема: мне не позволили взять в салон постер с великолепной репродукцией Каналетто, который мы купили в Национальной галерее. Еле запихнул его в чемодан

Потом мы встали в длинную змееобразную очередь между канатами на таможенный досмотр. Тут возникла проблема №2: колоритный индус в форме секьюрити потребовал, чтобы я выбросил свою шприц-ручку.

Слово «инсулин» не производило на него никакого впечатления. Наконец, я догадался произнести другое волшебное слово – «diabeth». Сработало! Мужчина, заулыбался, даже обнял меня и разрешил стоять в очереди дальше.

Сразу вслед за разрешением проблемы №2 произошло ещё одно приключение. Мы увидели пару из нашей тургруппы, с которой часто сидели рядом в столовой Нью-Линдена. Подлезли под канатами и встали рядом с ними, решив, что имеем на это полное моральное право, и очередь возражать не будет.

Как бы не так! На нас с возмущённой бранью обрушился молодой отец семейства, которого мы обошли в результате вышеупомянутого манёвра. Он ругался по-английски, но с совершенно нашими интонациями в голосе. И стал очень похож на своего.

Поэтому, мы не очень-то и смутились, тем более что все остальные молчали. Люся предложила ему встать с семейством перед нами, но он гордо отказался: «Ноуп!».

Наверное, американец русского происхождения.

Во время таможенного досмотра снова прозвучали слова «инсулин» и «diabeth». Их произнесла опытная таможенница, обращаясь к более молодой: та тоже засомневалась, можно ли позволить протащить в салон шприц-ручку с детонатором.

Самолёт, который уносил нас домой (какая-то модель Боинга), был самым комфортным из всех, которыми мы когда-нибудь летали: кресла не прижаты друг к другу и стоят в три ряда (с двумя широкими проходами ).

После взлёта мы увидели Лондон с высоты птичьего полёта и со слезами простились с любимым городом.

«Брильянтовая рука» скрасила нам перелёт. В Шереметьево пришлось отстоять полтора часа в очереди на паспортном контроле, да ещё вернуться, чтобы получить свои паспорта, вместо тех, что по ошибке выдала нам зачуханная пограничница.

Танюша встречала нас на своей «Ниве» и отвезла в Троицк. Здравствуй, ненаглядный город-на-Пахре!

Несколько дополнений и общих замечаний.

Должен признать, что невнимательно прочёл в Дорлинге о Доле Белой Лошади (смотри главу 11). Оказывается, туда  можно доехать на электричке: станция Didcot, и, скорее всего, как раз с Паддингтонгского вокзала.

С другой стороны там написано, что лучше всего изображение лошади видно из деревни Уффингтон, а как добраться до этой деревни, непонятно. Возможно, даже наверное, если бы мы поехали, нас ожидало увлекательное приключение, которого мне так недоставало, чтобы писать о Лондоне.

Представь, как мы выходим на станции Дыдкот – где-то в районе хвоста гигантского рисунка, выполненного древними кельтами на меловом холме, как начинаем поиски деревни, из которой открывается наилучший обзор: пересекаем овраги, леса, загородки частных владений, подвергаемся нападению собак, полицейских…

Да, было б, о чём рассказать.

Я очень полюбил Англию. Однако, боюсь, мне не удалось передать тебе эту любовь, служившую, кстати, единственным источником вдохновения к написанию всего текста.

Сужу так потому, что «Скандинавскую повесть», или «Итальянский дневник», или каждую вещь из цикла «Путешествия 1996-2005» я открываю на любой странице и не могу оторваться – читаю до конца. А «Заметки о Лондоне» мне перечитывать скучно.

Но – что сделано, то сделано. Напоследок – вопль о визовых муках бедных россиян: ".......на.... бл...  в п... мать!"

Теперь всё.

Прости, осталось три бесхозных снимка, сделанных в Лондонской подземке

Напоминает московский вагон, правда?

Проезжаем станцию High Street Kensington. Это в Южном Кесингтоне, недалеко от нашего жилья.

Вот теперь конец.