ПЯТНИЦА 11 августа.

День седьмой. Продолжение. Смены караула у Адмиралтейства и Букингемского дворца.

Сегодня до обеда я задумал ещё посмотреть сразу две смены караула: конной гвардии – у своих казарм, и королевской гвардии – у Букдворца.

Первая смена проходит часа на полтора раньше второй, поэтому сперва мы устремились к конногвардейским казармам, которые, если помнишь, находятся на улице Уайт-холл возле Адмиралтейства, выходящего на Трафальгарскую площадь. А метро с чарующим названием Чаринг Кросс находится под этой площадью.

По Уайт-холлу

дошли до того места, где пешком стоит караульный, охраняющий казармы.

Он был в форме, напоминающей форму бессмертных александрийских лейб-гусар: траурная черкеска (доломан) и того же цвета чикчиры (брюки). Ментик на левом плече отсутствовал. Сей факт весьма умалял красоту военного, несмотря на яркое золото шнуров и позументов.

Разочаровала и форма головного убора: не гусарский кивер, гармонично расширяющийся от козырька кверху, а невысокий чёрный меховой колокол без козырька, с красным казацким напуском, свисающим с макушки к правому плечу.

Мне стало чуть-чуть досадно, что, вместо ожидаемого кирасира в сверкающем шлеме и панцире, нам подсунули полугусара-полуказака в сомнительной папахе, да ещё без ментика.

Вооружён гусароказак был, однако, кирасирским палашом.

Я, раскрыв рот, наблюдал за караульным. Тот некоторое время неподвижно стоял, прижав обнажённый меч к правому плечу. Потом стал разминать затёкшие конечности, двигаясь крадущимся строевым шагом от будки до тротуара и назад – до подворотни дома, который он караулил.

Через некоторое время из той подворотни вынырнул другой такой же пеший кавалерист и заменил первого.

Неужели это и есть смена караула конной гвардии!?

Конечно же, нет! Настоящая церемония происходит во дворе, но, чтобы попасть туда, нужно было пройти через вышеупомянутую подворотню. Сделать это мы не решались, боясь агрессии со стороны вооружённого часового, а обходить здание через Трафальгарскую площадь не хотелось. К счастью, тут мимо нас продефилировала во двор группа молодых людей без пропусков, и мы отважились последовать за ними.

Караульный облил нас холодным презрением.

Нашему взору открылась лужайка величиной с добрую четверть московской Красной площади. Посредине находилась огороженная канатами и засыпанная белым щебнем квадратная площадка.

Вдоль канатов уже стояли зеваки в ожидании церемонии. Мы присоединились. Вскоре послышался цокот копыт, и со стороны улицы Мэл на лужайку въехала группа всадников колонной по два.

Их было 11 (5 пар, плюс командир впереди). Все – в такой же точно форме, как у караульного возле казарм. Очевидно, что сегодня был день лёгкой кавалерии[1].

Поначалу мне показалось, что все казагусары одного роста и веса. Во всяком случае, лошади точно были одного цвета – коричневого (каурого?). Но по мере развития представления, я стал замечать разницу и в росте, и в весе, и, самое главное, в поле: почти половина кавалеристов были кавалерист-девицами!

Итак, церемония началась.

Помню, что приехавшие встали друг напротив друга в две шеренги. Командир отрывисто выкрикивал команды. Подчинённые менялись местами, размахивали саблями (палашами), выезжали по двое из шеренг, совершали прогарцовки к краю лужайки и возвращались в строй.

Последнюю манипуляцию я сфотографировал, потому что на фоне очередной двойки стал позировать весьма примечательный турист: высокий мужчина, в чёрном лапсердаке, чёрной шляпе с полями, чёрными пейсами и в белой рубашке. Одним словом – хасид.

Он, кстати, был очень похож на моего Троицкого знакомого – молодого аварца Магомеда Гаджиева.

Что было дальше, я забыл. Очередной раз должен написать эти слова.

Куда девались кавалеристы в конце представления, сколько их осталось караулить казармы и вообще – кого, собственно, сменяли вновь прибывшие? Всё совершенно стёрлось из моей дырявой памяти.

Если б сохранилась видеозапись, которую я сделал, возможно, всё стало бы на свои места. Во всяком случае, было бы понятно, сколько караульных участвовало в церемонии – 11 или больше.

Но эта видеозарисовка, как и почти все остальные, была мною преступно потеряна в России (подробнее – в послесловии), а по фотографиям не поймёшь.

Я не поленился и только что заглянул в Интернет. Подробного описания церемонии смены конногвардейского караула не нашёл, но попалось несколько хороших фотографий.

Выводы: а) на площади были только приехавшие всадники; б) мы не дождались конца церемонии и не увидели, как караульные поскакали с площади в сторону Уайт-холла.

Могу сказать, что смена караула конной гвардии, нам понравилась. Но не остыло желание увидеть другую запланированную на сегодня смену. И мы стремголовой кинулись по Мэл к Букингемскому дворцу.

Предстояло пройти около мили. На половине пути справа со стороны Сент-Джеймского дворца на Мэл вымаршировал военный оркестр и зашагал впереди. Мы старались не отставать и преуспели: к Букингемке подошли под музыку.

Оркестрантов пропустили во двор, а мы остались у ограды.

Эту церемонию я помню ещё хуже, чем первую. Во-первых, потому что пространство, на котором она происходила, гораздо длиннее конногвардейского, а мы стояли в самом дальнем конце, хотя и возле решётки. Во-вторых, потому что видеоролики тоже потеряны.

Всё, стало быть, происходило на очень далёком расстоянии.

О количестве участников. Судя по единственному фотокадру, на плацу было две роты гренадёров в красных мундирах и меховых шапках, вооружённых карабинами, столько же морских пехотинцев в чёрной форме, тоже с карабинами, и одна рота полкового оркестра. В каждой роте человек по пятьдесят. Плюс начальство. Получается около трёхсот военных.

Кавалеристов не было. Женщин, кажется, тоже. Но не ручаюсь. Во всяком случае, их не было среди тех шести или восьми гвардейцев, что парами (гренадёр – морпех), время от времени подходили строевым шагом к нашему «медвежьему углу», делали «кругом» и маршировали назад.

Из того, что совершалось на другой стороне двора, смутно помню отрывочные крики, неуловимые перестроения и звуки маршей.

Одно движение, правда, запомнилось отлично. Оно венчало каждую строевую манипуляцию. Я говорю о том, что у нас называется «щёлкнуть каблуками».

Что делает наш военный? Он (сужу по фильмам) немного наклоняет голову вниз, раздвигая при этом пятки ног, а затем четким движением соединяет пятки вместе, одновременно вскидывая голову и выпрямляясь «во фрунт».

Британский солдат (видел своими глазами) слегка наклоняет вперёд весь корпус, одновременно приподнимая ногу (кажется, левую), а затем, резко распрямляясь во фрунт, бьёт поднятой ногой по земле с такой силой, что содрогание ощущается на расстоянии сотни ярдов.

Это движение солдаты проделывали десятки раз, и будь я проклят, если понимаю, почему у них не случается сотрясение мозга. Поэтому у англичан это движение следует назвать не «щёлкнуть каблуками», а «хрястнуть ногой».

Мы мужественно досмотрели всю церемонию до конца, вздрагивая при каждом ударе о землю английского каблука. Не помню (опять не помню), как всё закончилось, но двор опустел, и народ начал расходиться.

Мы воспользовались экскурсионным автобусом Ориджинал тур (вчерашние билеты были действительны, так как сутки ещё не истекли), чтобы подъехать от Букингемского дворца к Уголку ораторов Гайд-парка.

Там слезли, чтобы пересесть на нашу любимую 94-ку. Пока ждали, купили прямо возле остановки ещё сувениров-символов Британии: пластмассовый шлем английского бобби и чугунный магнитик на холодильник в виде красной почтовой тумбы.

После обеда и отдыха в Нью-Линдене, мы отправились в музей. Вход бесплатный.

Цитата из Дорлинг-Киндерсли:

Музей Виктории и Альберта состоит из галерей общей длиной в 11км, занимающих шесть уровней. Владеет богатейшим собранием предметов изобразительного и прикладного искусства от раннехристианских реликвий до образчиков дизайна начала прошлого века.

Сегодня утром я сравнивал музей сэра Соана с моим любимым ГМИИ им. А.С.Пушкина. В отношении Музея V&A такое сравнение будет ещё более уместно. Но если в первом случае речь шла о сжатии пространства, то теперь – о невероятном расширении, причём не только длины, ширины и высоты залов. Возросло, наверное, в разы их количество и, соответственно, количество экспонатов.

Навсегда остались в памяти длинные-предлинные залы-галереи, уставленные стеклянными горками: в одном зале горки с металлической посудой, в другом – с фарфоровой, в третьем – с костюмами, в четвёртом – с ювелирными украшениями, в пятом – с витражами и т.д.

Внезапно эти бесконечные, довольно тёмные залы выходили к обрыву, и взору открывались другие залы – колоссальных размеров, залитые светом со стеклянной крыши, находящейся высоко под небесами. А на полу, глубоко внизу – где копошились работники музея вокруг упакованных в плёнку сотен экспонатов, где стояла потерявшаяся в грандиозном пространстве гипсовая копия (один к одному) Давида Микеланджело среди множества других копий знаменитых шедевров, и так далее.

Нечто подобное впечатлению от Музея Виктории и Альберта у меня было, когда я впервые оказался на первом этаже магазина ИКЕА – там, где на десятки метров вверх и сотни метров вширь и вглубь тянутся склады.

Думаю, что за два часа, проведённые в музее, мы пробежали все 11км. Кроме общих впечатлений, я запомнил и несколько отдельных экспонатов.

Так, приятным подарком стали для меня четыре великолепных витража английских художников-прерафаэлитов: Музыка, Архитектура, Скульптура и Живопись.

Я был очарован фотографиями этих витражей на обложке июльского, 1992 года, выпуска Иностранной Литературы и теперь благодарил судьбу за то, что она показала мне их в натуре.

А над этими витражами висела в виде натяжного потолка такая вот инсталляция;

В лабиринтах первого уровня мы неожиданно наткнулись на Мадонну того самого Карло Кривелли, чьи картины уже произвели на меня положительное впечатление два дня назад в Национальной галерее.

Чудесный художник – тонкий, изысканный, блестящий рисовальщик и колорист и, как все великие мастера итальянского кватроченто, обладавший некой прекрасной одухотворяющей тайной.

И ещё один экспонат удостоился снимка моего Кэнона (в отличие от Националки, в музее V&A фотографировать можно): высокий, с меня ростом, узкий комод, состоящий из одних выдвижных ящиков белого цвета.

Спросишь, что же тут необычного? Необычна его форма – комод тянется вверх, изгибаясь по синусоиде.

На этом чуде мебельного дизайна я, пожалуй, закончу рассказ о необъятном музее. Замечу только, что квартал, в котором он расположен (Саут-Кенсингтон), напичкан культурными объектами: Музей науки, Музей естественной истории, Королевский Альберт-холл, Королевский музыкальный колледж.

Виноват - осталось ещё несколько снимков из музея В и А:

Это то, что мы видели с балконов после бесконечных анфилад

Стоп-кадр одного из трёх оставшихся видео

Внутренний дворище музеища Виктории и Альберта

И напоследок - какой-то понравившийся более-менее современный витраж

Неисчерпаем Лондон! Мы, понимая, что для нас он вот-вот кончится, не чувствуя усталости, продолжили свои похождения.

Выйдя из музея, мы немедленно сели на автобус и через несколько секунд были у входа в Хэрродс.

Вай, какой магазин! Музей искусств, а не торговая точка. Здесь осуществилась моя неосуществлённая мечта, мой девиз, с которым я, 38-летний конструктор первой категории, пришёл на работу художником в Троицкий торг: превратим объекты торговли в Храмы искусства.

Особенно потрясли два нижних этажа, где торгуют продуктами. На колоннах – золотая резьба и зеркала от основания до капителей.

На потолках – великолепные витражи, корзины с цветами и роскошные люстры.

На прилавках – панно из фруктов, хлебов, рыбных изделий, поросячьих голов и павлинов.

На стенах – красивые мозаики из кафельных плиток.

Отделы вдоль стен расположены в красивых нишах под полукруглыми арками, отделы в центре зала группируются вокруг разнообразных керамических скульптур в виде фонтанов.

Отдалённо напоминает наш Елисеевский. Но количество роскошеств и размеры заведений несопоставимы.

Мы потратили немного денег в храме торговли. Купили пару булочек, которые умяли у выхода, запив своей водой. А пакетики Хэрродс храним до сих пор.

Через несколько минут стояли на Риджент стрит у входа в Хемлиз. Здесь мы намерены были потратить несколько десятков фунтов стерлингов. Заглянул в кошелёк: маловато будет. Пошли в Сохо, поменяли ещё сто долларов, вернулись и начали путешествие по этажам.

После ошеломительного Хэрродса Хемлиз не произвёл сильного впечатления. В одном месте нам повезло – купили маску (но, к сожалению, не шлем) Дарта Вейдера для Филиппа.

На нижнем этаже шла распродажа очаровательных мягких игрушек очень английского вида, но произведённых в Китае. Мы купили Танюше лошадку.

А я влюбился в медвежонка за 18фунтов. Люся не позволила: хватит транжирить. Мне стало стыдно за свою инфантильную дурость, но очень горько.

Для окончательного прощания со старым Лондоном мы подъехали к Парламенту и совершили небольшую прогулку: набережная королевы Виктории – Скотланд-Ярд – Трафальгарская площадь.

Последний раз зашли в сувенирный магазин на Уайт-холле. Не помню, купили ли мы что-нибудь ещё, но точно помню, что там я обнаружил отличную схему Лондонского наземного транспорта, которой мне так не хватало всю неделю. Увы, теперь она была не нужна.

Это последний мой снимок в Лондоне-2006

Последний раз сели на империал КДА №23, последний раз насладились парением над дорогой, последний раз зашли в Бестван, купили пиво, хлеб, овощи, фрукты и отправились домой собирать вещи.

Завтра утром автобус заберёт нас из отеля в аэропорт Хитроу.