ВОСКРЕСЕНЬЕ 6 августа.

День второй. Прогулки продолжаются.

Проснулись рано – около 6.30 по Гринвичу (в Москве, напоминаю, 9.30). Проковырялись два с половиной часа: шведский завтрак в небольшой столовой, а остальное – сборы в дорогу.

Я никак не мог решить, с чего начать сегодняшний день, и потерял много времени на изучение путеводителя. В результате, мы не успели на угол Гайд-парка к выезду конной гвардии, который происходит ежедневно в 9.30.

Из отеля мы вышли в 9 часов и направились не к одной из трёх ближайших станций метро, а сразу направо до Ноттинг Хилл гейт, на автобус № 94. Примчались (на переднем сидении империала) к Уголку ораторов Гайд-парка.

Великолепный автобус поехал дальше по Оксфорд стрит; мы же пересели на одноэтажный, чтобы по улице Парк лэйн быстрее добраться до угла Гайд-парка.

Но, как я уже сказал, к выезду конной гвардии мы не поспели. Поэтому из автобуса выходить не стали, а проехали ещё пару остановок, пока не заметили эмблему лондонского метрополитена:

белый круг, обведённый жирной красной окружностью и перечёркнутый через центр синим прямоугольником, на котором белыми буквами написано название станции.  

Это была уже известная нам Виктория, расположенная возле одноимённого вокзала. Я не смог удержаться, чтобы не забежать на секундочку в его здание.  

Но тут же выскочил и – в метро; две остановки – и мы снова на станции Вестминстер.

Два снимка у Вестминстерского аббатства. Первый

        и второй

Теперь наша цель – Парламентская улица, которая начинается прямо напротив башни Биг-Бен и переходит в улицу с удивительным названием Уайтхолл, упирающуюся в колонну Нельсона на Трафальгарской площади.

Расстояние от Биг-Бена до Нельсона около километра, но мы его даже не почувствовали – настолько было интересно смотреть по сторонам.

Тут тебе и Министерство иностранных дел (Форин-офис), и Министерство обороны, и вход на Даунинг-стрит – улицу, где живёт премьер министр (этот вход загорожен низенькой решёткой с воротцами и украшен двумя грозно-приветливыми полицейскими в знаменитых колоколообразных шлемах), и казармы Конной гвардии – там тоже стоит бравый караульный в кирасирском шлеме, и Банкетный дом – всё, что осталось от третьей королевской резиденции, старого Белого зала (Уайтхолла), давшего название улице.

А посредине улицы – памятники: так называемый Кенотаф – погибшим в обеих мировых войнах; маршалу Монтгомери, который командовал героической, но  довольно бездарной высадкой союзников в Нормандии летом 1944 года; и какие-то ещё.

А по улице, соблюдая правила левостороннего движения, катят один за другим наши любимые КДА[1], среди которых иногда попадаются модели старого образца (в них можно запрыгнуть на ходу сзади и сразу подняться по винтовой лестнице на империал); чёрные, серые, красные одинаковые кэбы такси; ну и конечно автобусы с туристами и просто автомобили.

Народу идёт много, но не толпы, как на Вестминстерском мосту, потому что улица длинная, а тротуар широкий.

Дойдя по улице Уайтхолл до Трафальгарской площади, мы повернули налево, нырнули под арку Адмиралтейства и вышли на ещё одну знаменитейшую лондонскую улицу Мэл. Этот широкий-преширокий, прямой, весь в тенистых деревьях проспект длиной около полутора километров привёл нас к очередной королевской резиденции – Букингемскому дворцу.

Вернее, к большой круглой площади Мемориала Королевы Виктории с величественным памятником из какого-то светлого материала в центре. Площадь находится перед парадной решёткой дворца.

Аккурат в это время в самом разгаре была смена дворцового караула, и народу вдоль высокой ограды стояло много. Люди буквально висели на прутьях решётки. Многие, чтобы лучше всё видеть, облепили высокий постамент памятника королеве Виктории до подола её юбки.

Созерцание гвардейского представления перед Букингемским дворцом не входило в мои сегодняшние планы. Мы собирались спокойно пообедать и отдохнуть на сгоревшей травке Сент-Джеймского парка.

Повторяю: площадь, на которую мы вышли, находится перед оградой дворца. Если смотреть от её центра в сторону дворца, то справа начинается Грин-парк, а слева заканчивается Сент-Джеймс-парк.

Мы, не задумываясь, почему-то пошли направо, то есть стали обходить площадь против часовой стрелки. Добрались до ограды дворца и двинулись вдоль неё за спинами зевак.

Это было непросто. В ограде оказалось несколько ворот. Сквозь них то и дело в одну и другую стороны маршировали военные подразделения, оркестры и бронетехника, принимавшие участие в церемонии. В эти минуты ходьба вдоль ограды, естественно была невозможна.

Приходилось ждать, но недолго. Полицейские вели себя очень доброжелательно по отношению к публике. Как только представлялась малейшая возможность, они приглашали нас быстро пересечь очередной проезд во дворец. Причём, чтобы встречные потоки граждан не тормозили друг друга, дружелюбные бобби[2] поочерёдно запускали людей то в одну, то в другую сторону.

Как понимаешь, этих задержек можно было избежать, если бы мы, выйдя с Мэл на площадь, повернули налево. Зато мы стали свидетелями слаженной и умной работы правоохранительных органов Великобритании.

Как бы то ни было, герои достигли левого края дворцовой решётки и зашли в тень Сент-Джеймского парка.

Невиданная жара, которая выжгла газоны во всех парках, начала к нашему приезду спадать, но первые дни было очень тепло – около 30°.

Большое количество людей гуляло, каталось на велосипедах, купалось в озере (тянется вдоль всего парка), загорало, сидело в шезлонгах и на том, что совсем недавно, в течение нескольких столетий, было травой.

Мы выбрали место на пригорке под высоким деревом, положили на землю свои поясные сумки и уселись сверху. Разложили на газетке еду, утащенную со шведского стола в столовой Нью-Линден, и ту, что захватили из России. Пообедали.

Отдохнуть решили в шезлонгах. Они расставлены по всему парку в тени дерев. Едва мы уселись и закрыли глаза, как подбежал чернокожий верзила, присел возле нас на корточки и предложил оплатить койко-место. Полтора фунта за два шезлонга. Торговаться не стали.

На снимке хорошо видно, во ЧТО превратилась трава

Паренёк вручил нам чек и отправился выколачивать деньги из следующих жертв. Некоторые платили, но большинство старалось уклониться: быстро освобождали сиденье, спрыгивая на землю, а как только сборщик уходил, возвращались в шезлонг.

Мы же, заплатив налоги, спокойно прикрыли глаза и стали беззвучно повторять мантру.

5. ВОСКРЕСЕНЬЕ 6 августа.

День второй. Продолжение. Галерея Тейт-Бритн. Отдых в отеле и прогулка по Бэйкер-стрит.

Через полчаса мы встали, вышли из парка на улицу Бёрдкэйдж Уолк (Аллея птичьих клеток)  и направились к Вестминстерскому аббатству.

Отмахав очередной километр, оказались на большой Парламентской площади. Она грандиозна и вмещает в себя такое количество достопримечательностей, что можно было бы всю неделю посвятить только им.

Здесь: Вестминстерское аббатство с великолепным готическим собором, внутри которого проходит коронация монархов, а вдоль всех стен – захоронения самых великих деятелей Англии (к примеру: Чарльзов наших Диккенса и Дарвина или Исаака нашего Ньютона); ансамбль оплота буржуазной демократии – Английского Парламента, куда можно зайти и всё-всё осмотреть; многочисленные скульптурные памятники выдающимся политикам прошлого (в том числе Ричарду Львиное Сердце, Аврааму Линкольну и Уинстону Черчиллю).

Однако эти легендарные сооружения (по значению в мировой культуре их можно сравнить с Пирамидами, Ватиканом, Большим каньоном, Великой стеной или заповедником Серенгети[3]) даже не входили в мои планы, причём, не только сегодня, но и на всю неделю. Во второй половине дня у меня была запланирована Галерея Тейт-Бритн. Судя по карте, она где-то недалеко отсюда.

За полтора дня я успел понять, чтó такое в Лондоне «где-то недалеко, судя по карте». Поэтому нужно было немедленно сесть в автобус, а для этого – пересечь Парламент Сквэр.

К сожалению, как и площадь Мемориала Королевы Виктории, откуда мы только что пришли, Парламентскую площадь нельзя пересечь – её можно только обойти по периметру.

Узнать бы ещё, как ближе – по или против часовой стрелки.

Я пригляделся и увидел автобусную остановку на противоположном берегу площади. До неё кратчайший путь был по часовой стрелке.

Дошли. Ждём автобуса. Он и подошёл. Только почему-то не слева, как я ожидал, а справа… Да, нелегко привыкнуть к левостороннему движению!

In England the right is wrong, and the left is right[4].

Продолжив огибание площади, мы  заметили, что предусмотрительные власти города специально для таких упёртых правосторонних чайников, как я, сделали на всех пешеходных переходах крупные надписи. Прямо на мостовой.

У тротуара:

LOOK RIGHT (посмотрите направо)

А посредине улицы:

LOOK LEFT (посмотрите налево)

Но мне и это не помогало. Моя голова у края тротуара всё равно сама сначала поворачивалась налево. А когда из-за затылка неожиданно выезжало транспортное средство, я очень пугался и только после этого, с неимоверным трудом (поскольку голова отчаянно сопротивлялась) поворачивал её в  правильную сторону.

Дойдя до середины улицы, я, вернее, моя голова поворачивалась – куда? Правильно – направо, то есть совсем неправильно, и всё повторялось: машина из-за спины – испуг – поворот головы в верную сторону.          

И так – всю неделю!

Должен признаться, что, несмотря на неизменно повторяющийся испуг, процедура перехода улицы доставляла мне невероятное удовольствие. 

Наконец, мы добрались до правильной остановки, дождались нужного автобуса и подъехали к Галерее Тейт-Бритн – самому крупному в мире собранию английского изобразительного искусства XVI-XIX веков.

Ну вот. Сейчас, наконец, увижу в подлиннике английскую живопись.

Я мечтал об этом тридцать семь лет, с тех пор как первый и последний раз (в 1969-м) увидел её в Ленинградском Государственном Эрмитаже.

Там (во внутреннем правом дальнем углу Зимнего дворца, если смотреть со стороны Невы) существуют пять таинственных залов – с №298 по №302, – искусство Англии 17-19в. Самый известный экспонат – «Портрет дамы в голубом»  1770г. Томаса Гейнсборо.

После 69-го я был в Ленинграде в 1971-м, 1974-м, 1976-м, 1977-м, 1981-м, 1987-м и 1991-м. Эрмитаж посещал каждый раз. И ни разу эти заколдованные пять залов не были открыты. Я уже начал сомневаться, наяву ли видел картины великих английских портретистов.

Интересно, а сейчас они открыты?

Вход в галерею Тейт, действительно, бесплатный (путеводитель не обманул). Мы походили там полтора часа. Обошли все залы постоянной экспозиции. На выставку же великолепного пейзажиста начала XIX века, Джона Констебла не пошли, потому что, во-первых, она – платная; во-вторых, не было сил.

А жаль! Констебл мне понравился больше всего в Тейт-Бритн: больше прерафаэлитов, больше великого даже современника Констебла – Джозефа Мэллорда Уильяма Тёрнера, который занимает оба этажа правого флигеля музея и надоел нам до смерти.

Тут я, конечно, перехватил, собака, заврался на потеху буржуазии[5]. Нельзя мне посещать музеи изобразительного искусства, на тяжёлую голову. Отдых в Сент-Джеймс-парке – это прекрасно, но для галереи Тейт-Бритн – недостаточно. Тем более что между ними были километровый марш-бросок по Птичьеклеточной аллее и километровое же огибание пирамидо-и-ватиканоравной Парламентской площади. Вот и показались нам утомительной, сумасшедшей мазнёй гениальные акварели Тёрнера. Позор-позор-позор!

Что же до вожделённых портретистов XVIIIв. – Джошуа Рейнольдса, Уильяма Хогарта и Томаса Гейнсборо, то их полотна не оставили следа в моей памяти. По причине всё той же усталости к концу дня, а также потому, что лучшие работы этих выдающихся художников находятся за пределами Тейт-Бритн.

Мы их увидим потом.

Ещё пару слов о Тейт-Бритн. Перед уходом зашли в книжный магазин при музее и обратили внимание на то, что сувенирный складной метр, который мы купили год назад в Амстердамском Рейксмузее за 10€, в Лондоне стоит тоже 10, но уже фунтов стерлингов, т.е. в полтора раза дороже.

В книжном магазине при Тейт-Бритн

Потом перекусили в примузейном кафе самообслуживания (чай с пирожными – вкусно, но ничего особенного) и – в гардероб за рюкзаком.

Покидали мы галерею под издевательский смех студентов-гардеробщиков. Их рассмешило то, что я по скупости, вместо того, чтобы опустить в благотворительную щель прилавка 2£, как было на нём написано, бросил туда всего лишь 20-пенсовую монетку.

Осрамился: пожалел 100 рублей на поддержание английских художников. Оправдание: на моей Родине, в России, в Европе – другие масштабы цен.

Теперь – скорее в отель –  ужинать, отдыхать и снова – Лондон, Лондон, Лондон!

Прогулку на этот раз начали с Бэйкер-стрит. Кто не знает этих двух слов! А тем, кто забыл, напоминаю: Бэйкер-стрит, 221-b – адрес прописки Шерлока Холмса.

Сюрпризом оказался факт, что станция подземки Бэйкер-стрит – самая первая в Лондоне, а, следовательно, и в мире.

Что ж, поговорим о Лондонской подземке.

В 1975 году я готовил самодеятельную экскурсию по Московскому метрополитену для четырёх без-пяти-минут-выпускниц Первого Мединститута.

Мог ли я тогда подумать, что через каких-нибудь тридцать с небольшим лет буду сидеть с одной из них на первой станции первого в мире метро, разглядывать развешенные на стенах фотографии 1860-х годов и сравнивать их с тем, что вижу теперь?

А вот сижу, и сравниваю, и вижу: ничего не изменилось – те же кирпичные стены, круглые люстры… народу только гораздо меньше (воскресенье, вечер), и одеты мы по-другому.

Места в поездах Лондонской подземки расположены так же, как у нас – пассажиры сидят вдоль бортов, спиной к окну. И расстояния между станциями такие же длинные, как в Москве. Есть станции глубокого заложения, есть – неглубокого, иногда (довольно часто) поезд едет по открытому пространству.

Бесшумно едётвою мать.

На многих пересадках не нужно переходить с одной станции на другую, а просто подождать состав, который идёт по нужной вам ветке. Такова, например, станция Бэйсуотер.

Бэйкер-стрит – станция неглубокого заложения: при подъезде к ней, в окно был виден очередной Лондонский индустриальный пейзаж, и в душе снова поселилось ожидание счастья.

Мы прошли по Бэйкер-стрит до уже закрывшегося музея-квартиры великого сыщика, придуманного Сэром Артуром Конан-Дойлом, и вернулись в метро.

Напротив дома Шерлока (на другой стороне Бейкер-стрит) - магазин сувениров

А рядом продаются вещи с атрибутикой Битлз

Смеркалось. Где-то неподалёку находился Музей Восковых фигур мадам Тюссо.

Ещё пара снимков у дома Шерлока. Один и

второй.

Следующая цель – Паддингтонский вокзал.

Ах, железная дорога! Детство моё, детство[6] – 50-е годы. Папа везёт меня к своей маме, Брониславе Филипповне, в Люблино.

Добирались мы на электричке с Курского вокзала, потом шли через рельсы, а кругом простирался волшебный мир паровозов, тепловозов и электровозов. Мне казалось, что управлять этими прекрасными, мощными, живыми, сказочными машинами и есть счастье.

А что за чудо-блины пекла иногда к нашему приезду баба-Броня! Никогда в жизни больше не ел подобной вкуснятины.

А ещё во дворе её домика жила злая-презлая собака-боксёр. Она была пристегнута короткой цепью к длинной проволоке вдоль забора и носилась из конца в конец, а когда мы открывали калитку, бросалась на меня с надрывным лаем.

Короткая цепь позволяла мне чувствовать себя в безопасности, но однажды я подошёл слишком близко, моя легкомысленно протянутая рука (хорошо, что в варежке) попала в её пасть и я очень испугался.

     Трусоват был Саша бедный.

Особенно в детстве. Один случай достоин быть описанным немедленно.

Я уже учился в школе, наверное, в третьем классе. Родители совсем недавно получили отдельную квартиру. Вернее, мы получили вторую комнату в двухкомнатной коммуналке, где жили до этого лет десять. Сделали ремонт и к весне въехали.

У меня теперь была целая огромная комната (4х4,5 кв. м), где я спал, делал уроки и принимал друзей.

Однажды летом папа и мама, уложив меня спать, ушли на вечеринку к Могилевским (через один дом от нашего). Неожиданно я проснулся и обнаружил, что нахожусь один в пустой квартире.

От ужаса бедный Саша, ни минуты не колеблясь, в одних трусах вылез в форточку (входная дверь запиралась и отпиралась только ключом, которого у меня не было), добежал, не помня себя, до Могилевских, вызвал маму и честно сказал, что не может выдержать одиночества в ночи.

Таких позорных примеров можно привести немало. Кстати, от страха пустой ночной квартиры я избавился только в нынешнем (2009-м) году. И не уверен, что окончательно.

А Paddington station был огромен, тёмен и пуст. Но составы стояли на многочисленных путях, ожидая отправки. Мы безуспешно (голова не соображала) попытались изучить расписания поездов, в результате – набрали маленьких синих книжечек (тоже с расписаниями) и покинули ночной вокзал.

Я был полон энтузиазма продолжить прогулку: сначала в Ковент-Гардене, потом по Саутворку, но… как только мы направились в сторону метро, почувствовал, что мои желания не совпадают с моими возможностями. Физические силы ещё были. Не было моральных.

     Руки, ноги, сердце – за,

     А мозги-то – против.[7]

Поэтому мы с наслаждением растянулись на передних империальских креслах автобуса №23, который провёз нас по Бишопс Бридж роуд и Уэстбёрн гроув, а остановка, где мы сошли, носила название – Ледбрук гроув.

Последним событием второго дня стало посещение супермаркета Бест-ван (Best-one) возле остановки Ледбрук гроув, недалеко от нашей Лейнстер сквэр.

Здесь я вступил в глупый спор с кассиром-продавцом по поводу цены на помидоры. Неправым был абсолютно я, потому что прочитал не ту цену и потому что изначально имел недоверие к человеку определённой нации. Усталый араб покинул своё рабочее место и ткнул меня носом в правильный ценник.

Стало довольно стыдно, но не настолько, чтобы смазать великолепное впечатление от прогулок воскресного дня 6 августа 2006-го года.