Суббота 5 августа.

День первый. Перелёт в Лондон. Первая прогулка по городу

Самолёт вылетал в 10.00 по Москве. Это был уже третий наш авиаперелёт за последнее время (Москва – Амстердам и Брюссель – Москва год назад), поэтому мы не особенно волновались, правда, надели в салоне пояса штангистов, чтобы обезопасить позвоночник от нагрузок при взлёте и особенно при посадке.

Всё обошлось. Замечу для истории, что между входом в аэропорт Шереметьево-2 и выходом из аэропорта Хитроу мы выстояли в четырёх небольших очередях: сдать багаж, пройти паспортный контроль на нашей границе, подождать разрешения выхода на посадку и наконец, пройти паспортный контроль уже на границе Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии.

Минут на 30 самолёт опоздал с вылетом, и в столице Англии мы приземлились около 14 часов по московскому времени. Соответственно по Гринвичу (Лондонскому времени) было около 11 утра.

Легко пройдя паспортный контроль (офицер спросил только, как долго собираемся пробыть у них, поставил печать и пустил в Англию), мы вместе с другими членами русской группы залезли в автобус и поехали в гостиницу.

Я второпях совершенно не рассмотрел легендарный аэропорт. Не помню, маленький он или большой, красивый ли и т.д. Впечатлило только одно: на таблице с курсами валют над обменным пунктом я с глубоким удовлетворением обнаружил российский рубль.

Ура, товарищи! Ура! И рубль наш вовсе не деревянный, а совсем даже конвертируемый.

И вот мы едем по Большому Лондону, по автостраде, по левой стороне. Кругом в основном парки или леса, а домов почти не видно. Светлана (сопровождающая) рассказывает нам, что внутри Лондонской кольцевой дороги город занимает площадь, чуть ли не в пять раз превышающую площадь Москвы в пределах МКАД, а старая его часть в четыре раза превосходит старую Москву.

Въехали в густонаселённую часть города-Вавилона.

Ленúна Мироновна Рапопорт, давний друг мамы и папы (царство им всем небесное), предупреждала нас, что Лондон – это самый лучший на земле город, даже лучше Парижа.

Однако никакого блаженства, как это было при въезде в Париж[1], я не испытал. Запомнились три момента.

Во-первых, Светлана обратила наше внимание на район (кажется, он называется Белгравия), где живут, по её словам, русские олигархи.  Она даже показала дома Абрамовича и Березовского (ничего выдающегося точно не помню, впрочем, как и ничего невыдающегося).

Ни здание Парламента, ни Темза, ни другие знаменитые достопримечательности по дороге не встретились. Кроме Гайд-Парка. Долго ехали вдоль его ограды и даже видели место, где происходят известные свободные публичные выступления. Помню небольшую толпу и оратора на возвышении.

Гайд-Парк  и Уголок ораторов – это во-вторых.

А вот прославленных английских газонов не было вообще. Их сожгло солнце – в то лето в Англии стояла рекордная жара, и надо ж такому случиться: у правительства не хватило денег на поливку. А ведь до нас они (газоны) существовали триста лет, если верить анекдоту про Хрущёва и лондонского газонокосильщика. Было очень горько и ужасно обидно за демократию.

В-третьих, нас с Люсей доставили в отель в предпоследнюю очередь, что, конечно, досадно, но неудивительно: мы же выбрали самый дешёвый.

Почти все гостиницы, возле которых наш автобус останавливался и оставлял пассажиров, располагались в одном районе. Назывался  он Бэйсуотер.

Карта центральной (исторической) части Лондона, представляет собою квадрат, слегка вытянутый по горизонтали. В середине левой (западной) части бросается в глаза большой зелёный четырёхугольник, разделённый почти пополам голубым водоёмом: Кенсингтонские сады (слева), Гайд-Парк (справа) и озеро Серпентайн между ними.

Мы жили возле верхнего левого угла вышеупомянутого четырёхугольника, там, где улица Бэйсуотер роуд (она продолжает на запад знаменитую Оксфорд стрит) перетекает в Ноттинг Хилл гейт.

Какое упоение для меня – эти английские имена! Более сильное, чем даже имена городов итальянского возрождения[2], я уж не говорю о голландских, французских и немецких географических наименованиях. Интересно, в чём тут дело, а? Почему так сладостно мне звучание названий английских мест?

Отель, где поселили нас с Люсей, тоже носил замечательное имя «Нью Линден». Не могу удержаться, чтобы не произнести и его адрес: Лейнстер сквэр, 59.

Он (отель) был расположен в длинном белом четырёх- или пятиэтажном доме. Вдоль фасада нижнего этажа тянулся ряд из 10-12 совершенно одинаковых подъездов-крылечек: 3-4 ступеньки и по обеим сторонам две поддерживающие балкон второго этажа (служащий карнизом для первого) белые колонны. А между крылечками – газончики с оградой.

Таких домов в районе Бэйсуотер много. И они очень похожи друг на друга.

Карел Чапек назвал бы этот район «кварталом двух колонн, или четырёх ступенек»[3]. Ему, помнится, стало плохо от такой одинаковости, но я при виде её испытал телячий восторг.

Патологическая англомания – это многое объясняет.

Зашли в гостиницу.

Как водится, мы прибыли слишком рано, и наши номера ещё не готовы. Здесь Британия от Европы не отличалась. Что ж – оставили свой багаж на попечение китайской обслуги, да и вышли в Лондон.

Спустились по четырём ступенькам между двух колонн на длинную тихую улицу. Если посмотреть направо, то сразу возле нашего дома к ней примыкает просторная площадь со сквером посредине, вероятно, это и есть Лейнстер сквэр (сквэр по-английски – площадь). Вдоль тротуаров припаркованы автомобили в основном французских и немецких марок, но – с правыми рулями. А ещё дальше вправо наша улица упирается в решётку сада, вероятно, Кенсингтонского.

От вида ли праворульных машин, тёмнозеленеющего ли вдали парка или идеально уложенного на проезжей части крупнозернистого чёрного асфальта[4], а может от всего сразу, в душе родилось предвкушение невероятного, невозможного счастья.

Однако прежде всего необходимо пообедать. Светлана сказала, что это можно сделать на шумной улице Куинз Уэй в двух кварталах отсюда. И вот мы уже деловито идём по Лондону.

Гляжу на схему нашего района в путеводителе. Оказывается, тут неподалёку Москоу стрит и С-Петербург стрит. Отель наш – в центре треугольника, вершинами которого являются Бэйсуотер, Куинз Уэй и  Ноттинг Хилл – станции метро, или подземки, а по местному – «тьюб» (труба).

Доходим до действительно шумной, а ещё: неширокой, невысокой, длинной (опять длинной), уютной улицы Куинз Уэй (Путь королевы). Ищем логотип международной сети закусочных Макдоналдс, чтобы не сразу попасть впросак в незнакомой стране. И очень быстро находим. В отличие от виданных ранее двухэтажных Макдоналдсов, в этом второй этаж располагался ниже первого, а именно – в подвале.

            Это была шутка. Не может быть второй этаж ниже первого. Или может?

Тут состоялось общение с нашими первыми лондонцами. Ими стали девушки-работницы Макдоналдса. Низкорослые, темнокожие толстушки с вытаращенными глазами (по-моему, индуски) говорили на каком-то непонятном мне английском языке. А я говорил на своём английском, неведомом им.

Нет, вру: ведь ещё в отеле разговаривал с девушками на ресепшн. Просто речь лондонских китаянок была настолько понятна (как будто по-русски говорили), что я и забыл их посчитать.

Пообедать, однако, удалось. Съели по чизбургеру с картошкой и запили, кажется, чаем. Всё вместе на довольно приличную сумму – что-то около 9£[5].

Следующая задача – поменять доллары на фунты, которых после Макдоналдса у нас осталось около 30. Обменных пунктов на милой Куинз Уэй было полно.

Глубокий моральный шрам оставил на моём сердце первый легальный обмен денег за границей, в 96-м в Риме. Тогда я, едва прочитав на табло курс валют, сунул деньги в кассу. Трудно описать моё горе после пересчёта полученных лир[6]. Вот что значит, не спросить про комиссионные!

В Лондоне я действовал умнее: узнал у кассира (тоже – то ли с Ближнего, то ли с Южного Востока, но явно не чистокровный англичанин), сколько фунтов он мне даст за 500$. Азиат быстро понажимал клавиши на миникалькуляторе и повернул его дисплеем ко мне. Число меня устроило; сделка состоялась.

Это был самый удачный обмен валюты за всю неделю, потому что наш фунтовый запас увеличился больше, чем на 250£. В следующие шесть дней за сотню долларов не удавалось получить и 49-ти фунтов.

Теперь пора и в трубу (метро). Но, чтобы туда попасть, придётся решить ещё одну задачку – приобрести карточки на транспорт.

Спасибо Светлане за добрый совет – купить на неделю проездные, которые называются «Ойстер». Они действительны на все виды общественного транспорта в пределах какой-то, не помню, какой, зоны. Но вам, сказала Света, дальше этой зоны ездить и не придётся.

Мы поступили сообразно её совету, зайдя в крохотный вестибюль станции Бэйсуотер (буквально в двух шагах и от Макдоналдса, и от обменного пункта).

После не очень долгих препирательств (я от волнения забыл не только название «Ойстер», но даже сказать, сколько мне их нужно и на какой срок) чернокожий кассир к облегчению начинавшей нервничать очереди выдал нам две симпатичнейшие карточки, вложенные каждая в симпатичнейший складной чехольчик.

(В последних  18 словах – 10 букв «ч». Sorry!) За что извинялся?

Всё – ярко-голубого цвета с вкраплениями белого и тёмно-синего. По 22,4 фунта за каждую.

Нам так понравились эти чехольчики, что до сих пор в одном из них Люся держит свою пенсионную карточку, а второй я иногда неожиданно нахожу в своих архивах, и радости моей тогда нет предела.

Всё, теперь едем в центр. Во мне продолжает зреть предвкушение невиданного счастья – чувство, которое я полунамеренно-полунеосознанно глушу, оттягивая на потом.

Приложили наши чудесные голубые книжечки к жёлтому кружочку на турникете, и перед нами распахнулись прозрачные дверцы первого в мире метрополитена.

Я, по-прежнему не давая счастью вырваться наружу, критически рассматриваю перрон.  Извини, но мне необходимо сейчас ещё одно лирическое отступление.

Я хочу сказать, что пишу эти заметки осенью 2009 года. Вообще, писать всерьёз, по-литературному я начал после путешествия в Италию летом 2007-го[7]. Это оказалось до чрезвычайности увлекательно – живописать день за днём свои заграничные приключения! В следующем году я самозабвенно описывал Швецию и Норвегию, а когда закончил, уже не в силах был остановиться: взялся за Италию, Париж и Амстердам-Брюссель (1996, 2001 и 2005 год соответственно), и писал беспрерывно с октября 2008-го до апреля 2009-го.

И тут "заело". Лондон-2006 стал камнем преткновения. Почему?

Потому что не получилось дальше катить по наезженной колее. Дело в том, что все предыдущие путешествия изобиловали забавными приключениями – мелкими и не очень, которые я, как писатель, всё время держал в голове. Они служили источником вдохновения и опорой повествования, делали его нескучным (надеюсь). Когда же я начал про Лондон, оказалось: опереться-то не на что: приключений там почти не было.

Источник вдохновения, таким образом, иссяк. Одновременно настал конец творческой (читай: Болдинской) осени. Но оказалось, что, ровно как и Болдинский узник

…с каждой осенью я расцветаю вновь…[8]

Пришёл октябрь 2009-го, или, по-пушкински говоря:

     Октябрь уж наступил…[9],

а с ним и новая Болдинская осень. Я

снова счастлив, молод…[10],

снова почувствовал прилив вдохновения. Но о том, чтó стало основным его источником, пока умолчу. Сохраню интригу.

Итак, я отвёл душу, напустил туману (что стало источкником) и могу продолжать о Лондоне.

Мы расстались с тобой на платформе станции Бэйсуотер, куда герои «Заметок» спустились, чтобы ехать в центр к самым главным достопримечательностям.

По жёлтой линии Сёркл (кольцевая), минуя шесть станций с изумительными названиями – Ноттинг Хилл Гейт, Хай Стрит Кенсингтон, Глоустер Роуд, Саут Кенсингтон, Слоун Сквэр, Сент Джеймс парк, и одну – с простым названием Виктория – доехали до станции с другим простым названием Вестминстер.

Выкарабкались на поверхность, и вот она – эмблема и Лондона, и Великобритании – здоровенная, с часами на всех четырёх гранях башня по прозвищу Биг-Бен.

Обрисую диспозицию. Мы стоим на углу набережной и улицы, которая перетекает в мост, соединяющий два берега широкой речки. Солнце заливает толпы разноплемённых народов, сияет на стенах Парламента (через дорогу), на пёстрых (открытых) и красных (закрытых) двухэтажных автобусах, отражается от стёкол бобообразных кабинок гигантского колеса обозрения (по другую сторону реки).

Впечатление, что весь мир собрался на этом перекрёстке, чтобы узреть здание Парламента с венчающей его башней Биг-Бен. Мне стало ужасно тесно и неуютно, и я уже не сомневался, куда идти – через мост, на другой берег, где, кажется народу поменьше.

Насилу продравшись сначала сквозь толпу на мосту (назову уж его имя – Вестминстерский), потом сквозь толпу вокруг колеса обозрения (Око Лондона), вышли наконец на относительно пустынную часть набережной правого берега реки по имени Темза.

Ффу. Теснота и удушье остались на левом берегу. Теперь можно спокойно всё оглядеть.

С трудом оторвавшись от неоготического и необъятного Парламента, перевожу взгляд вправо. Перед нами широкая серо-бурая рябь-гладь Темзы и мост, за которым реки уже не видно, потому что она делает крутой поворот вправо.

И над этим мостом является взору совершенно неожиданная ведута (городской пейзаж), очень напоминающая театральную сцену, заваленную реквизитом разных эпох:

на небесно-голубом фоне, по всему фронту, на разноудалённых планах выделяется несколько вертикалей и массивов – это светло-бежевый купол Собора Св. Павла (главного англиканского храма), два железнодорожных вокзала, полтора десятка тёмно-серых небоскрёбов, один из которых совершенно подавляет своей высотой несчастного Павла (хотя находится на более далёком плане), а другой имеет форму сильно вытянутого вверх яйца Фаберже[11] и высотой – тоже не ниже Павла. Дополняют панораму разноцветные коромысла подъёмных кранов вокруг Павла, причём одно (коромысло) из них выше самого высокого небоскрёба.

На самом переднем плане – довольно невыразительные баржи, катера и причалы.

Я почувствовал себя обманутым. Совсем не того вида я ожидал от города мечты и невообразимого счастья. Может быть там, за поворотом Темзы, откроются обещанные моей душой великолепные виды?

Пошли. Идём, идём… Чёрт, это тебе не вдоль Москвы-реки и даже не вдоль Невы идти: между мостами огромные-преогромные расстояния. Дотопали, наконец, до Темзенской излучины, а там – не один, а целых три моста, и тоже на довольно приличном расстоянии друг от друга.

В путеводителе написано, что наиболее впечатляющий вид открывается с моста Ватерлоо, который, как назло, из трёх излучинских – самый далёкий, и, когда мы достигли его середины, то так устали, что было уже не до видов.

А ведь я собирался дойти сегодня пешком до самого знаменитого лондонского моста – Тауэрского – ещё одной эмблемы Лондона. Но его даже не видно с моста Ватерлоо.

Решено было доехать до крепости Тауэр и одноимённого моста на двухэтажном автобусе.

Мы продолжили движение по мосту Ватерлоо, вышли на левый берег, прошли ещё чуть-чуть (ох, это лондонское чуть-чуть – метров семьсот, не меньше) и оказались на улице Флит стрит.

Вот память! Как всё в ней переворачивается. Мне кажется, что, дойдя до Флит стрит, мы повернули направо и сели в догнавший нас автобус, то есть ехавший по правой стороне. Но ведь этого не может быть, потому что в Лондоне левостороннее движение.

 А может, я ничего не путаю – просто по Флит стрит движение одностороннее? Чушь: всё равно мы должны были залезть в автобус с левого борта, ведь водитель сидит справа.

Но вот что совершенно точно: на автобусных остановках в Лондоне – прекрасные цветные схемы всех маршрутов, проходящих через данную точку. Это помогло мне безошибочно выбрать Bus, который довёз нас до Тауэра.

Эта висела на остановке возле отеля

Помню, доехать можно было и обычным (тоже красным) автобусом, но я дождался двухэтажного. И очень правильно сделал: когда мы, приложив ойстеры к жёлтому кружку у кабинки водителя, взбежали по крутой трёхмаршевой лестнице на империал (второй ярус) и уселись в первом ряду перед ветровым стеклом, то почувствовали себя, как на капитанском мостике – настолько удобный, широкий обзор представился нашему взгляду.

Я знаю, о чём говорю: в 2003г. во время морской прогулки вокруг Кара-Дага мне довелось (заплатив 5 украинских гривен) постоять в капитанской фуражке за штурвалом катера.

Автобус мчался по главной улице Сити мимо седых исторических и современных монументальных зданий банков, бирж, издательств и редакций, торговых домов и офисов, мимо грандиозного Собора Святого Павла, мимо памятников, мимо небольших и зелёных скверов.

Была, напоминаю, суббота, а лондонский Сити, как известно, деловой район, поэтому автомобилей на нашем пути почти не было. Однако дистанции в Лондоне такого огромного размера, что ехали довольно долго.

Выходить-то и не хотелось вовсе – сидел бы всю жизнь на этом сказочном капитанском месте и катил себе вдоль по Лондону, смотря с высоты вперёд и по сторонам.

Всё-таки, завидев справа по борту четыре игрушечные башенки древней крепости, мы покинули чудесный корабль-автобус.

Вот ЭТИ башенки. Вид от Темзы

Окрылённые дивной поездкой-парением над улицей, забыв про усталость, взбежали на монументальный двухбашенный мост, перешли по нему Темзу, посмотрели на очередную панораму Лондона с правого берега(она была ничуть не лучше предыдущих) и опали: с четырёх часов утра – на ногах, в такси, аэропорте, самолёте, Лондоне, автобусе, Макдональдсе, метро и двухэтажном автобусе.

Еле-еле дотопали до ближайшей станции жёлтой линии Тауэр Хилл (для чего уже в четвёртый раз пересекли широкую мутно-бурую Темзу), рухнули на сиденья вагона и вернулись в гостиницу.

Послледний снимок до обеда. Меня уже шатало. Поэтому для выравнивания фотографии воспользовался функцией увеличения холста в фотошопе.