День третий. Понедельник 10 сентября.

Сен-Шапель. Пешеходная прогулка по памятникам XVI-XVIII века. Лувр

Весь этот день нам удавалось действовать по плану и посетить то, о чём мечталось и дома, и здесь после изучения путеводителя «Полиглот».

  Это дань фильму "Зази в метро" Луи Маля, одного из лидеров Новой волны в кино. Как и у Маля, никакой это не Лувр.

В Троицке я так и не заставил себя прочитать эту маленькую тонкую книжку, зато в Париже листал без конца.

Начали с витражей.

Я давно увлекался витражами вообще и старинными готическими витражами в частности.

В самом Париже их больше всего в Святой Капелле (Сен-Шапель). Она находится во дворе Консьержери, бывшей тюрьмы, откуда в годы якобинской диктатуры был только один выход – под нож гильотины. А расположена эта тюрьма на острове Ситэ, и ехать надо до метро, которое называется тоже Ситэ.

На этот раз мы решили не идти к привычной станции Пигаль, а прогуляться до Рошешуар, чтобы не делать пересадку и не травмировать в очередной раз психику созерцанием разврата. Как я и предполагал, путь до новой станции занял буквально на минуту больше.

Какое всё-таки замечательное в Париже метро и как же я понимаю несчастного Макса Соколова[1].

9 остановок до станции Ситэ заняли не больше 10 минут, и вот мы возле страшной тюрьмы, ныне – министерства внутренних дел республики (привет вам, ребята, от Лубянки).

В музей Консьержери не пошли, взяли билеты на посещение только Святой Капеллы.

Сен-Шапель снаружи. Фото из интернета.

Вошли, и действительность превзошла ожидания. Красота неописуемая, словно находишься внутри большой шкатулки из хрусталя, подсвеченной яркими сочными цветами радуги. Волшебно, радостно, светло.

Сен-Шапель внутри. Фото из интернета

Насладившись дивным чудом на верхнем и нижнем этажах капеллы, мы пошли в направлении еврейского квартала, согласно маршруту №5 путеводителя «Полиглот».

На месте, где когда-то было "Чрево Парижа" теперь подземный торговый комплекс

Старый фонтан на той же площади

Миновав милую Нотрдам де Пари с химерами, святыми и монументальной готической розой западного портала, мы покинули остров Ситэ. Перешли на правый берег к щёгольско-мушкетёрскому памятнику архитектуры XVI-XVII веков, Отелю де Виль (муниципалитету), расположенному на Гревской площади (какая музыка, сколько литературных воспоминаний!) и оттуда по улице (Рю) де Риволи – к кошерным магазинам на Рю де Росьер[2].

В те магазины мы не зашли, зато не пропустили обыкновенный трефной книжный. Не очень большой, но трёхэтажный. Я увяз среди огромного количества постеров, пока не выбрал отличную и не слишком дорогую (35 франков, то есть 140 рублей) репродукцию своего любимого Модильяни (кстати, на ней чёрным по белому написано, что подлинник находится в музее совр искусства Центра ЖП. Что за предурков они набирают в штат музработников?).

Когда в письме другу-поэту, эмигрировавшему в США, я шутливо назвал его «изменником», он в ответ прислал мне такое четверостишие:

и зи мы мы пленники

сашка ну иди ты

оба мы изменники

оба не симиты[3]

Действительно, лучше не скажешь. Какие на хрен евреи! Мы – русские с клеймом, меняющим значение в зависимости от обстоятельств времени и места: с «очень уважаемый человек» до «бей жида».

Это было лирическое отступление, навеянное посещением еврейского квартала. Мы не стали углубляться в лабиринт его узких улиц, а повернули к особняку Карнавале. Зашли во двор и полюбовались архитектурой XVI-XVII в., снова вспомнив бессмертный роман Дюма.

Следующая цель нашей прогулки по мушкетёрским местам – прелестная площадь Вогезов. Три основных элемента: геометрический план (квадрат), унифицированная застройка (все дома одинаковые, но очень красивые) и статуя короля в центре (Людовика XIII, при котором правил кардинал Ришелье), стали прототипом для всех появившихся в XVII и XVIII веках королевских площадей Европы[4].

Пл. Вогезов

Вслед за Вогезами – снова особняк XVII в. с невероятно красивым названием де Бетюн-Сюлли, и опять замаячили в окнах тени Атоса и Миледи Винтер.

Особняк Б-С

В двух кварталах от Бетюн-Сюлли – церковь Сен-Поль-Сен-Луи с лиловыми дверями. Её строительство лично финансировал коварный кардинал, чьих гвардейцев весь просвещённый Александром Дюма мир до сих пор люто ненавидит.

Замечательная получилась прогулка, хоть потом в России я и жалел, что мы не подошли к музею Пикассо. Впрочем, сил зайти внутрь всё равно уже не было. Нам нужен был отдых, чтобы после обеда пойти в самый большой музей мира – Лувр.

В гостиницу возвратились пешком, купив по дороге хлеб (пэн) и телефонную карточку для разговора с дочерью и тёткой Ниной. Эта прогулка тоже доставила нам неизъяснимое наслаждение.

В Лувре мы планировали побывать два раза – в понедельник и в среду – те дни, когда он открыт до 21 часа (в другие дни, кажется, – до 17), чтобы поменьше платить за билеты (после 15 часов – 33 франка, с утра – около 50).

Пообедав и немного отдохнув, мы снова сели в метро на станции Рошешуар.

Восемь остановок по красной линии в направлении Порт д´Орлеан до станции Шателле, там пересадка и ещё одна остановка до станции с длинным названием Пале-Рояль Музе дю Лувр.

Вышли из вагона, пошли по указателям и, не выходя на поверхность, вдруг очутились в подземном вестибюле музея у билетных касс под перевёрнутой вершиной вниз, красивой, стеклянной пирамидой.

Быстро купили билеты, схватили план-схему на русском языке и только тогда огляделись.

Никогда в жизни не видел такого колоссального вестибюля. Мне показалось, что входы на эскалаторы, ведущие в крылья музея, теряются за горизонтом. Это обстоятельство так меня дезориентировало, что я никак не мог понять, куда же идти. Два раза, тупо уставившись в схему, начинал поход к Венере Милосской, и оба раза приходил куда-то не туда.

От отчаяния чуть не заплакал. Люсенька помогла, сказав, что, несмотря ни на что, она в меня верит, и внезапно всё прояснилось.

Я повёл любимую к Нике Самофракийской, оставив В. Милосскую на закуску. От мощнокрылой, безголовой Ники мы углубились в бесконечные галереи крыла Денон.

У картины Паоло Учелло

Возле Джоконды народу почти не было, а помнишь, какая очередь стояла в 1974-м в музей им. Пушкина.

Надо сказать, что и тогда, и сейчас у меня осталось самое благоприятное впечатление от визита к этой картине.

Тогда – потому что мне пришлось идти пешком по бульварам, от Пушкинской площади, в 3 часа утра, чтобы занять очередь для всех родных, друзей и знакомых. Был июнь, и совсем светло, и никого на улице, и Москва была невиданно прекрасна.

А нынче – потому что я мог стоять перед Моной Лизой сколь угодно долго и никто не напирал сзади, подталкивая к выходу.

О самой картине умолчу. Не дорос я до вынесения квалифицированного суждения о ней. Возможно, мне бы было легче, если б лицо и фигура Моны не были так растиражированы и не лезли «из всех щелей».

Когда мы, уже маленько обалдев от Денона

(итальянская живопись эпохи возрождения, французы большого формата – Давид, Делакруа, Энгр, итальянская скульптура от античности до Кановы, древние Греция и Египет; всё без исключения первоклассное),

решили просто пробежаться по остальным двум грандиозным крыльям, оказалось, что на наше счастье больше половины экспозиций в них уже закрыто (вернее так: крыло Ришелье закрыто полностью, а крыло Сюлли – наполовину). Такие у них в Лувре правила по понедельникам. Только по средам все три крыла работают до девяти вечера.

Давай закончим на этом самую тяжёлую (83,5 кБ) на настоящий момент  главу моих воспоминаний и перейдём к следующей, в которой, надеюсь, будут приключения.