Три дня без приключений

День первый. Суббота 8 сентября.

Обзорная экскурсия. Знакомство с парижским метро. Центр Помпиду.

Завтрак в подвале гостиницы. Порционный и довольно скудный: сок, масло, джем, ветчина, сыр, хлеб, молоко. Не разгуляешься, но мы умудрились кое-что даже взять с собой.

Сразу после завтрака поспешили на бульвар де Рошешуар (он начинается от Пляс Пигаль), чтобы сесть в наш автобус и отправиться на обзорную по Парижу.

Я уже говорил, что не люблю обзорные экскурсии. Гораздо лучше смотреть самостоятельно и не из-за стекла. Однако прошло немало лет, пока я догадался (в 2006 году, в Лондоне), что можно просто игнорировать оплаченные экскурсии. Это так долго не приходило мне в голову из-за врождённой прижимистости и жадности, однозначно[1].

Возили нас по Парижу часа три. В памяти остались огромная площадь Согласия с колесом обозрения, комплекс Национальной библиотеки – четыре башни на берегу Сены, арка Дефанс – гигантская бетонная рамка, расположенная на одной прямой с Лувром, площадью Согласия, Елисейскими полями и Триумфальной аркой. Она открывает знаменитый новый микрорайон Дефанс, который называют «прорывом в XXI век» и куда нас не повезли.

Выходили из автобуса у Эйфелевой башни

и собора Парижской Богоматери.

Было здорово.

После экскурсии нас повели на парфюмерную фабрику. Её посещение тоже входило в стоимость тура, но тут мы с Люсей одумались и покинули группу, которая покорно потащилась в ловушку отбирания денег на всякие шманели номер пять с половиной.

Возле церкви Мадлен мы спустились под землю на первое свидание с парижским метрополитеном, который я полюбил так же пылко, как весь остальной Париж. И Жорж-Эжен Османн тут не при чём.

Я вдруг разом постиг метрополитэн де Пари, хотя, с первого взгляда казалось, что разобраться в таком невообразимом количестве линий и станций будет каторжно трудно. Но всё оказалось очень просто, умно, красиво и благозвучно.

Во-первых, схемы линий там на каждом шагу, а в вагонах – с обеих сторон каждой двери, в промежутках и чуть ли не на потолке. И это не слепые московские схемы, а схемы, наложенные на карту Парижа, так что легко представить, в каком месте города та или иная станция находится.

Указатели тоже на каждом шагу. Одни направляют тебя на нужную (по цвету) линию, а другие помогают выбрать направление по этой линии.

Направление определяется названием конечной станции. А названия эти до того красивы: Порт де ла Шапель, Порт д´Орлеан, Порт Дофене, Порт де Сен-Клу и т. д.[2]

Мы купили по совету экскурсовода карнэ – полоску из десяти билетов, каждый из которых можно использовать в течение часа на метро, автобусе, трамвае или внутригородской электричке. Экономия довольно приличная по сравнению с одним отдельно купленным билетом. Про недельные проездные ничего выяснить не удалось.

Оторвали по одному билетику, сунули в щель турникета, они выскочили из другой щели сверху, и загорелась зелёная лампочка.

Сейчас такие загородки можно видеть у нас в наземном транспорте возле кабины водителя (я пишу эти строки в январе 2009 г.)

Быстро отыскал оранжевую линию, на которой есть и Мадлен, и Пигаль (вот повезло-то) и определил направление (Порт де ла Шапель).

Вышли на перрон – ничего особенного: большие рекламные щиты перемежаются со схемами метро и наземного транспорта. Есть где посидеть. Из любопытства заглянул в тоннель, откуда должен прийти поезд. Что такое: буквально в ста метрах виден перрон другой станции. Да, вот оно какое парижское метро: до любой станции можно дойти пешком минуты за три.

Сей факт, очевидно, произвёл впечатление и на легендарного политического обозревателя телебородача Максима Соколова. Он решил, что метро должно быть таким и только таким, в связи с чем обрушился (это было году в 2002-2003-м) со злобным лаем на мэра Москвы Лужкова, как будто это Юрий Михайлович так бездарно, по мнению М. С., построил Московский метрополитен («разве это метро, гав-гав, гав!»).

Я же, повидав подземки в Риме, Брюсселе, Амстердаме, Лондоне, Стокгольме и Осло, могу свидетельствовать, что малостью расстояний между станциями им, как и московской, до Парижа далеко.

Ждать пришлось недолго. Народу на перроне было не много, и мы подошли к вагону одни. Двери почему-то не открылись. Я растерянно огляделся – в соседние двери люди входят и выходят. Караул?..

Спасибо доброму афро-франзузу внутри вагона: увидев наши страдания, он протянул руку, что-то подцепил и двери раздвинулись. Вот ещё одна особенность парижских поездов – дверные затворы, которые нужно отмыкать вручную. Вероятно, для экономии электроэнергии. Мне и это ужасно понравилось, посему впоследствии я старался быть первым на выходе, чтобы лёгким движением приподнять защёлку и позволить дверям разъехаться в стороны.

В вагоне много чернокожих, чуть поменьше арабов. Беложопых тоже хватает. Красивых женщин немного, и все они – негритянки.

Как и в Риме, сиденья с обоих бортов по два навстречу друг другу. Но есть новое интересное конструктивное решение: у самых дверей откидные места.

Пять остановок от Мадлен до Пигаль – минут пять-семь. Поняли, что и пешком недолго.

Дома обед опять из собственных запасов (пока подкупаем только хлеб и овощи-фрукты) и послеобеденный, восстанавливающий силы сон.

Во второй половине дня я запланировал культпоход в музей современного искусства Центра Жоржа Помпиду (ЖП). Он находится возле метро Рамбуто. Доехать до него от Пигаль можно пятьюдесятью способами, сделав от одной до десяти пересадок. Я выбрал путь с одной, хотя количество остановок (11) на нём не самое маленькое. Можно было, например, обойтись восемью, но сделав 2 или 3 пересадки.

Оставлю на время тему метро, но обязательно к ней ещё вернусь.

В Центр ЖП я спешил в основном из-за Модильяни. В конце обзорной экскурсии нам сказали, что в Люксембургском музее есть картина моего любимого художника.

Вот это да! Как же я мог забыть про него?! Мы же в Париже – городе, где гениальный Амедео жил и творил. Наверняка тут полно его картин. Я кинулся к экскурсоводше с вопросом, в каком музее больше всего картин Модильяни, и она довольно уверенно назвала Центр Помпиду.

Итак, мы вылезли из метро и сразу узнали это интересное сооружение: семиэтажный дом, весь увитый какими-то трубами разного диаметра и цвета.

Хоть я и назвал настоящую главу «без приключений», но тут небольшое случилось. Когда мы подошли к дому с трубами поближе, то с неудовольствием обнаружили длинную очередь. Я поставил Люсю в конец, а сам пошёл в начало, чтобы узнать, сколько времени нам придётся ждать.

За полтора дня пребывания в Париже, я понял, что русские здесь повсюду. Поэтому, подойдя к устью очереди, я прислушался и без труда определил соотечественников: двое молодых ребят громко говорили по-русски на возвышенные темы.

Немного послушав иронический, не лишённый полёта остроумия диалог, я обратился к ним довольно бесцеремонно: «Ребята, скажите, это очередь в музей Помпиду?»

Они ответили утвердительно. Мне показалось, что им было не очень приятно услышать русскую речь от постороннего.

Непонятно, для кого тогда они устроили свой спектакль – вряд ли их могли понять стоящие рядом французы, большинство из которых были к тому же чернокожими.

«И давно вы тут стоите?» - задал я следующий вопрос.

«Всю жизнь!» - вдохновенно ответил один из друзей, и они продолжили свое представление, отвернувшись от меня.

Я, конечно, не понял, но побоялся расспрашивать дальше и вернулся к Люсе в задумчивости. Нет, что-то тут не так, рассуждал я вслух: не может очередь в музей искусства состоять из одних афро-французов и неадекватных русских.

Напрягшись, я вспомнил (из путеводителя), что в Центре ЖП есть замечательная библиотека, которой пользуется большое количество студентов. А на экскурсии нам сказали, что новые французы – чёрные и арабы, очень отличаются между собой и не только цветом кожи: чёрные в массе упорно учатся, чтобы получить хорошую работу, а арабы, как правило, ни черта делать не хотят и только сбиваются в банды.

Теперь я обратился к соседней бледнолицей паре по-английски: «Простите, это очередь в библиотеку?»

«Да-да, в библиотеку», - подтвердил молодой человек и, отвечая на следующий вопрос, сказал, что вход в музей с противоположной стороны здания.

Когда мы обходили дом Помпиду, состоялось знакомство с творениями Жана Тэнгли и Ники де Сен-Фаль. Нам они очень понравились. Оригинально, забавно и красиво. Причём очень необходимо дополняют друг друга.

Скульптуры Тэнгли и де Сен-Фаль возле Центра Помпиду

Очередь в кассу была, но значительно меньшая, чем в библиотеку. Франки у нас оставались ещё с 1995 года (см. ЧАСТЬ ПЕРВУЮ).

Музей произвёл колоссальное впечатление. До сих пор стоят в глазах ярко-красные, в натуральную величину скульптуры носорога и мотоцикла; комната-камера, увешенная в три яруса какой-то старой одеждой, другая, обитая толстым войлоком, и третья, отделанная брикетами с сеном; проволочные скульптуры голов каких-то известных людей и предметов. Меньше запомнились уже ставшие классикой прекрасные работы Пикассо, Кандинского, Леже, Матисса.

А ещё там прекрасные виды на город с верхних этажей

Думаю, нам повезло, что знакомство с современным искусством мы начали именно с Центра Помпиду. Впоследствии в других городах ничего столь значительного мы не видели[3].

Всё это прекрасно, но где же обещанный Модильяни? Обращаюсь к работнику Центра. Он в растерянности зовёт товарища, потом они вместе идут к третьему сотруднику (женщине), долго что-то обсуждают и, наконец, уверенно говорят: у нас Модильяни нет, он весь в музее Орсэ.

Я засомневался и забеспокоился: неужели мы в Париже не увидим подлинного Модильяни, не смотря на то, что репродукций его картин здесь навалом в каждой сувенирной лавке.

Суббота и второй день в Париже подошли к концу. Завтра едем в долину Луары