Глава третья

Четверг 5 сентября. Пересечение двух границ (польской и словацкой)

Рано утром поезд остановился на станции Брест. Не помню ни вокзала, ни платформы. Помню, что нас повели по насыпи вдоль состава, и вскоре мы оказались возле белого автобуса «Сетра». Заткнули вещи в багажное отделение и стали рассаживаться согласно тайному списку в руках Оксаны. Нам с Люсей были отведены места в середине салона, с левой стороны, напротив центральной двери и биотуалета.

Раньше я бы очень расстроился, но тут «хоть тушкой, хоть чучелком»[1] – всё равно.

Расселись, поехали. Подъезжаем к границе и упираемся в пробку из машин, тремя колоннами стоящих в очереди. Она движется крайне медленно. Проходит час, другой. Кажется, что продвинулись меньше, чем наполовину. На третьем часу перестаём ощущать течение времени, и как-то незаметно к исходу шестого часа высаживаемся с вещами у пропускного пункта.

Входим в большой зал, уставленный, как в школьном классе столами (для проверки багажа) и встаём в очередь на таможенный досмотр (паспорта у нас проверили ещё в автобусе). Снова томительно следим за минутами. Наконец нас приглашает крупный, высокий, большеголовый, белобрысый и белоглазый офицер, велит открыть чемоданы и заводит разговор о ценах на недвижимость в России. Узнав, сколько стоит квадратный метр в столице и Подмосковье, он, ничего почти не ощупав в нашей клади, отпустил меня и Люсю с миром. На прощание пообещал в будущем году обязательно купить квартиру в Москве.

Потом туристы из компетентных объяснили, что разговор о недвижимости – это психологический тест. По нашей реакции он каким-то образом определяет, имеет ли смысл нас шмонать.

Прождав ещё немного, пока соберутся все пассажиры «Сетры», мы снова залезли в автобус, пересекли нейтральную полосу и подъехали к Польше. Польские пограничники зашли в салон, проверили паспорта и открыли шлагбаум. На наши сетования, какие мы несчастные, что долго стояли в очереди с белорусской стороны, поляк заметил: надо самолётом добже летать, тогда и ждать нижде не будете.

ПОЛЬША

Свершилось! Здравствуй, Неродина! В общей сложности, на то, чтобы впервые в жизни преодолеть границу мы потратили 7 часов, не считая всей предыдущей жизни. Чувствовали себя отлично, на подъёме.

Было около двух часов дня по среднеевропейскому времени. Польша встретила нас частоколом реклам-указателей на русском языке. Речь шла в основном о мебели, а также о стройматериалах, одежде и чём-то ещё.

Автобус долго ехал через многочисленные населённые пункты. В каждом из них на въезде и выезде прямо на земле рядом с дорогой располагались развалы украшений для сада, в основном какие-то дико-безвкусные скульптуры.

Это оскорбляло наше эстетическое чувство, но ничуть не уменьшало восторженное настроение.

Перед тем как стемнело, сделали остановку возле придорожного кафе. Мы с Люсей ничего покупать не стали; поели из своих припасов, а потом ещё насобирали с земли красных яблок в прикафейном саду. Яблоки были так себе, но мне показались волшебными.

Время от времени автобус выезжал на хорошую дорогу. Тогда скорость увеличивалась, но быстрее 80 км/час он никогда не ехал, даже по прекрасным итальянским автострадам. Только спустя пять лет во время автобусного тура в Париж, мы узнали о строгих ограничениях скорости в Европе. Нас тогда в самом начале предупредил об этом руководитель маршрута, но Оксана ничего про ограничения не сообщила, хотя говорила без умолку. Медленная скорость – одно из двух самых больших расстройств в поездке. О втором я расскажу, когда приедем в Рим.

Теперь настало время поговорить о руководителе нашей группы Оксане.

По имени можно догадаться, что она с Украины. Оказалось, что и гражданство у неё украинское. Больше ничего в ней об этой стране не говорило.

Лет тридцать-сорок. Высокая, стройная, худая, обаятельная. Длинный нос, живые, выразительные, светлые глаза. Короткие, тёмно-русые волосы, стрижка «сексуальный мальчик». Как женщина, мне она почему-то совершенно не понравилась, но в те годы я был ещё крайне молод и невежественен в таких делах (и сорока пяти не было).

Оксана с очередной жертвой. Итальянец. Справа - грубиянка в розовом.

Щеголяла хорошо поставленным голосом и великолепным произношением итальянских имён. Создавалось впечатление, что итальянский она знает в совершенстве. Впечатление весьма ошибочное. Прекрасное произношение – одно из качеств профессионального артиста, а Оксаночка была выпускницей Киевского театрального вуза. Туристов она воспринимала, как зрительскую аудиторию, и упоённо разыгрывала моноспектакль, особенно, когда брала в руки микрофон. Но и вне автобуса продолжала держать себя в образе, будто находилась на сцене или съёмочной площадке.

Информацию она давала нам самую разную. Начинала с исторических сведений о стране или городе. Потом переходила к нашему времени, вспоминала случаи и анекдоты из собственной практики. Пугала инцидентами с забытыми паспортами и украденными деньгами. И почти всегда её выступление заканчивалось обещанием и призывом к пьянке, а последняя фраза обязательно была «Сладкая русская водочка» в различных падежах с сильным ударением на каждом слове. Так и хотелось зааплодировать. Вероятно, она очень ждала этих аплодисментов, но все почему-то сдерживались.

Вслед за описанием руководителя позволю себе, сколько могу, описать нашу группу.

Человек нас было около тридцати шести. Штук шесть супружеских пар. Мы были, кажется, самой пожилой. Про благовещенских я уже говорил, помню ещё одну моложе нас довольно интеллигентного вида, особенно он. И были молодожёны, которых посадили на лучшие места. Две пары остались в памяти очень смутно.

Трое, может, четверо одиноких молодых мужчин. Остальные – женщины. Человек двадцать. Две-три пенсионерки. Две-четыре малосимпатичные. Две-три, наоборот, очень симпатичные; они сразу подружились с одинокими парнями. Остальные – девчонки.

На переднем плане самые симпатичные. В центре - второй шофёр автобуса. Сзади дылда в тёмных очках - самая крутая хамка.

Народ, прямо скажем, в массе своей невежественный. Некоторые из девчонок были ещё и грубиянками. Как-то раз две долговязые устроили дикий скандал с площадной бранью бедному дальневосточнику, пригрозив разобраться с ним в России. Кажется, это было связано с притязанием на пресловутое заднее (спальное) сиденье. Но больше никаких проблем этического характера не было. Однажды весь автобус минут пятнадцать ждал опаздывающих. Догадываешься, кого? Да, увы, это я и Люся неправильно восприняли информацию руководителя.

В темноте проехали Краков. Я всё время следил за нашим продвижением по ксерокопиям страниц из атласа автодорог Европы. Без географических карт всегда чувствовал себя в дороге крайне неуютно.

Но вот и граница словацкая. Время – часов десять вечера. Оксана обещала, что проблем здесь не будет. Ошиблась! После того, как пограничники собрали наши паспорта и пошли в контору их проверять, снова потекли тягостные минуты ожидания.

Оксана, оставив свой театральный образ, носилась из автобуса в контору и обратно, вытаскивала с первого сидения новобрачных, куда-то звонила…

Часа через полтора нас всё-таки пропустили. Проблемы оказались у молодой супружеской пары. Я не совсем понял, но дело, вроде, в том, что их паспорта были советского образца, а сами они жили в Литве. Словаки к этому придрались. Не знаю, как Оксане удалось уладить эту проблему. Может, просто деньгами.

СЛОВАКИЯ

Въехали на территорию этой, недавно отделившейся от Чехословакии страны, в полной темноте на исходе 5 сентября. Тут я впервые заметил столбики с катафотами вдоль дороги. Они с 70-х годов засели у меня в памяти после книги Н. Ильиной «Путешествие по Италии со старым другом». В Словакии и, позже, в Венгрии столбики эти, вызвавшие такую чёрную антисоветскую зависть у Ильиной, стояли далеко друг от друга и не шибко освещали путь. Но я был в восхищении.